Прохожие обходили или перепрыгивали через них, так как они не имели привычки уступать дорогу. Старые собаки в Константинополе не только стали традиционным событием, но и имели собственную иерархию и обряды. Их история так же интересна, сколь и удивительна.
Источник: От Белграда до Стамбула, в «Католической мисии», 1900, № 10
Сойдя с корабля в Константинополе (ныне Стамбул) в 1897 году, строитель железных дорог Александр Ниварович был поражен удивительным контрастом между сказочной архитектурой города и отсутствием водоотводов и необходимостью пробираться через большой слой мусора, выстилающего булыжники. Его также потрясло количество валяющихся на улицах и тротуарах собак, которых невозможно было сдвинуть с места ни палкой, ни ногой. Путешественник пробыл в городе совсем непродолжительное время, поэтому у него не было возможности составить подлинное представление о сложной социальной организации, которую создали здесь четвероногие.
Одной из наиболее примечательных деталей жизни константинопольских собак была их организация, проистекающая из конкретного религиозного парадокса. Коран повелевает любить животных, не убивать их без надобности, и одновременно указывает на собаку как на нечистое существо. Поэтому, турок не держал собаку дома, не заботился о ней, но и не препятствовал ее жизни на улице. Животные, предоставленные самим себе (без вмешательства человека), создали собственное своеобразное сообщество, карательно следуя законам, выработанным веками.
Состояние собаки
Собаки жили группами по 14-20 особей и занимали строго конкретную территорию. Среди них выделялся вожак стаи, который всегда шел во главе стаи. Он был крупнее, с блестящей шерстью, лучше питался и был умнее. Он заботился о порядке в стае. Он вершил правосудие, разрешал споры, судил без апелляции, немедленно выполняя приговоры зубами. Когда возникала необходимость отразить нападение соседей, он отдавал указ об обороне, вел собственное войско к месту сражения и вступал в схватку с предводителем другой стороны.
«На задворках я сталкиваюсь с бандами собак, которые (…) имеют определенный периметр как необыкновенное место проживания одной семейной группы, за пределы которого они не выходят, но и не пускают туда остальных собак. Я был свидетелем забавной сцены, когда две стаи собак вступили в бой на границе собственных территорий; каждую стаю возглавляла самая сильная собака и, казалось, заключала сделки с вожаком вражеской группы. Во время таких сделок другие собаки стояли спокойно, но были готовы к бою, если хендлер подаст сигнал к атаке. По всей видимости, договор о спокойствии нарушился, так как после минутной собачьей беседы две стаи бросились один на один и дрались до той поры, пока более плохая сторона не отступила в свое место проживания. Когда это случалось, победители не преследовали побеждённых, а оставляли их в покое». (Отец М. Черминский — От Белграда до Стамбула. Католические миссии, 1900, № 12)
Договорные границы зоны охранялись охранниками. Любой человек точно знал собственную территорию. Нарушение договорной линии немедленно влекло за собой репрессии со стороны противной стороны. Натуралисты, наблюдающие за данной организацией, пытались переманить собак из одного ревира в другой, бросая им хлеб или кости за границы зоны. А собаки виляли хвостами, рычали, бегали на месте, оглядывались и любыми способами пытались донести до них, что эту еду нельзя трогать, так как она лежит на чужой земля. Если находился храбрец и подбегал, чтобы укусить, четвероногий охранник тут же выскакивал из-под земли с криком, чтобы сообщить о появлении нарушителя.
Собака, родившаяся в этой местности, фактически никогда ее не покидает. Если она хотела посетить собственных соседей, то обязана была пройти сложную процедуру на границе. Подневольное отношение должно было довести, что у него нет скверных намерений. Он также должен был лечь на бок, будто бы он мертв, и в этом положении дать себя обнюхать сначала шерифу, потом остальным. После было решено: впускать либо нет.
Каждое действие подчинялось конкретной процедуре. Когда пили воду из корыта, правило гласило, что пьющий мог стоять возле него до той поры, пока касался воды носом. Если это продолжалось очень долго, собаки, стоящие в очереди за поилкой, начинали подавать ложные сигналы тревоги, чтобы вызвать интерес у собственного собрата по кормушке. Если последний позволял к себе подойти, он садился на последнее место в очереди.
У таких собак было отличное чувство времени, они не только знали, где, в какое время, что должно случиться, но и какой сегодня день недели.
Купец из района Пери каждое утро, когда шел в лавку, бросал кусок мяса черной дворняге. Когда как то, в виде исключения, он вышел в магазин в воскресенье, то не увидел собственного приятеля. Умная собака знала, когда приходит воскресенье и что в этот день нельзя рассчитывать на мясо.
Конец эпопеи
С начала 19 века власти несколько раз пытались удалить проблему собак с городских улиц. Сначала султан Махмуд II издал указ, по которому собаки должны были быть депортированы на один из островов в Мраморном море. Однако в это время в городе разразилась эпидемия. Народ объяснил это изгнанием собак и пригрозил восстанием. Собак понадобилось вернуть обратно.
Второй вывоз собак случился во время правления султана Абдул Азиза на остров Блуд. На этот раз вывоз сопровождался пожарами, вспыхивающими в самых разных районах города. И опять жители трактовали эти явления определенно. Собаки вернулись.
С запуском поезда «Ориент-Экспресс» в 1889 году движение на улицах возросло, появились и автомобили. Лежащие везде собаки стали основой несчастных случаев, а еще отпугивали некоторых отдыхающих, которые их боялись.
В начале 20-го века к власти в Турции пришли младотурки. Их целью было упразднить султанат и изменить страну в стиле западной цивилизации. Для них собаки на улицах Константинополя, который вскоре преименовали в Стамбул, были симптомом отсталости, мракобесия и религиозных суеверий угасающей Турции. Изгнание собак, как и разрушение оборонительных стен около города, имело значение символического акта разрыва со старой системой.
Для ловли уличных изгоев в 1909-1910 годах новые власти привлекли курдские полицейские подразделения. Собак не убили, а перевезли на безлюдный скалистый остров Оксия. Там, брошенные, без еды и питья под палящим солнцем, они выдержали испытание перед смертью. В течение нескольких суток жители Константинополя слышали катастрофический вой. В конце концов вой утих. Таким образом было истреблено около 80 000 четвероногих, препятствовавших европеизации города. Такое кровавое наследие туркам доставила актуальность.
